Сеанс алана чумака от головной боли

Чтобы понять, с каким человеком  вы будете иметь дело – предлагаю ознакомиться с этой информацией.

А́ллан Влади́мирович Чума́к (род. 26 мая 1935, Москва, РСФСР) — телевизионный журналист, экстрасенс, президент регионального общественного Фонда содействия исследований социальных и аномальных явлений.

В конце 1980-х и начале 1990-х годов стал одним из самых известных целителей в России благодаря телевизионным сеансам, во время которых «заряжал» с помощью пассов различные субстанции: воду, кремы, мази и т. д. В отличие от другого известного телевизионного целителя Кашпировского, во время сеансов не произносил ни слова. После принятия Минздравом приказа, ограничивающего нетрадиционные методы лечения, деятельность Чумака попала под запрет и на территории России была приостановлена.

Официальный сайт – https://superdiski.info/life/lendingchumak1

А это отрывок из книги, где он сам описывает, как он лечил людей –  «Тем, кто верит в чудо».

Чудесные исцеления.

«Однажды мы с женой засиделись в гостях до полуночи. Уже собирались уходить, как вдруг кто-то позвонил в дверь. «Ничего себе! — недоуменно пробормотал хозяин. — Кого это ночью принесло?» Он открыл и увидел заплаканную молодую женщину, она буквально заливалась слезами. «Аллан Владимирович у вас?» — не здороваясь, спросила она. «У нас…» Мы с женой как раз вышли в прихожую, и женщина бросилась ко мне: «Ради бога, помогите!.. У меня дочка, маленькая… В 9-й клинической больнице… Она в коме, девятый день. Она умирает!.. Спасите!.. Я на колени встану!» И бросилась передо мной на колени.

«Да что вы! — опешил я и поспешно стал поднимать ее на ноги. — Что вы! Я помогу вашей дочке! Сейчас и поедем!» Кто такая эта женщина, как обо мне узнала и как нашла меня аж в гостях — я, уже наученный своим необычным опытом, спрашивать не стал.

Детская клиническая больница № 9 находилась недалеко, на Пресне. Мы сели в машину и через несколько минут въезжали в ворота клиники.

Девочке было лет пять. Бледная, неподвижная, она лежала в отдельном боксе. После сильнейшего эпилептического припадка она впала в кому и не приходила в себя уже восемь суток. Я посмотрел на нее сквозь стекло бокса и понял, что смогу помочь.

Даже сейчас помню фамилию дежурного врача — Рыбакова. «Разрешите мне провести сеанс лечения», — обратился я к ней. «Кто вы?» — «Целитель». Я кое-как объяснил, каким образом исцеляю и что собираюсь сделать.

Врач Рыбакова была довольно открытым человеком. И не подозрительным. «Какая разница, — махнула она рукой. — Что врачи, что экстрасенсы. Здесь, по-моему, ничто не поможет… Лечите, но только в моем присутствии».

Я встал перед постелью девочки. И опять, как в случае с первой пациенткой, через меня пошел мощнейший серебристо-голубоватый поток энергии. Меня трясло. Вибрировали руки, ноги — все тело. И так сорок минут…

Когда сеанс закончился, видимых изменений в состоянии девочки не произошло. Но я в течение сорока минут наблюдал, как выправляются колоссальные искажения информационной структуры ее тела, как все постепенно приходит в норму. «Завтра, — сказал я, — в двенадцать часов она проснется, попросит кушать. А я приеду посмотреть ее к трем».

Я видел взгляд врача Рыбаковой — он ясно ставил мне диагноз: сумасшедший. Я же говорю: она была довольно открытым человеком… «Завтра в отделении мое дежурство, прослежу», — неохотно, скорее из вежливости, пообещала она, и мы расстались.

На следующий день я приехал в больницу ровно в три часа дня — девочки в ней не было. Врач Рыбакова смотрела на меня уже по-другому: как-то задумчиво. «Девочку забрала мать», — сказала она. Оказалось, моя пациентка очнулась ровно в двенадцать часов, стала прыгать на постели и просить есть. Так, как будто ничего с ней не произошло, — не было ни припадка, ни пребывания в коме. Тут появилась ее мама, счастливо ахнула и моментально увезла любимую дочку домой — в больнице им делать было нечего.

Та женщина, мать девочки, больше ко мне не приходила, так и исчезла: ни «здрасьте», ни «до свидания», ни «спасибо». Мне не нужна была ее благодарность: лучшая награда — выздоровление ее дочери, но я хотел знать, как обстояли дела с девочкой дальше, было ли излечение радикальным или я всего-навсего улучшил ее состояние, просто вывел из комы, а с эпилепсией вопрос не решился…

Это очень важно: я исцеляю или только облегчаю течение болезни? У меня есть пациенты, которых я наблюдаю по десять, пятнадцать, двадцать лет. И убеждаюсь: мое лечение — не симптоматичное, это действительное исцеление хвори. Я убираю нарушение, вызвавшее болезнь, и человек обретает здоровье. Но тогда-то мне надо было в этом убедиться!..

Два года назад я проводил лечебный тур в Германии. И вот на одном из моих сеансов на сцену вышла красивая молодая женщина с огромным букетом цветов. Она плакала. Слезы текли по ее щекам обильными ручейками, капали на блузку — она не пыталась их утереть, только крепко сжимала обеими руками букет, протягивала его мне и улыбалась — растроганно, жалобно, чуточку виновато… «Вы помните девочку из 9-й клинической больницы?.. Тридцать лет назад… Вы тогда спасли мне жизнь…» Я помнил… Все эти годы я не переставал помнить о ней. Цветы и ее благодарные слова были лучшим ответом на все мои вопросы о ее здоровье — я был счастлив. Ее мать сидела в зале, но так на сцену и не вышла. Зато она рассказала обо мне дочери и привела ее на сеанс Аллана Чумака!

Вот такие бывают встречи…

Однажды ко мне обратились родители семилетнего мальчика. Всей семьей они отдыхали на юге, там сын занемог: повысилась температура, сильно заболела голова. Состояние быстро ухудшалось. Врачи поставили страшный диагноз — менингоэнцефалит, воспаление головного мозга, вызванное инфекцией. Когда я осматривал мальчика, он лежал на боку, совершенно обездвиженный — только мелко подрагивали пальцы рук. Полная бесконтактность, зрачок на свет не реагирует… Как обычно в таких случаях, я спросил у врачей разрешения на проведение сеансов. «Да делайте что хотите! Даже если он и выживет, никогда в сознание не придет. У него умер мозг».

Но я видел: мозг не умер… Я взялся за лечение, проводил сеансы ежедневно. На третий день сказал: «Через две недели он придет в сознание». Так и вышло. Я продолжал лечить. «Через неделю он заговорит». В назначенный срок мальчик обрел дар речи. Так я прогнозировал — и все выходило по-моему.

Долго рассказывать не буду. Мальчик выздоровел. Я много лет поддерживал связь с его семьей. Он начал заниматься спортом, играл в футбол, с годами вымахал под два метра ростом. Мощный, здоровый парень. И умный.

«Мозг умер» — скажут ведь такое!..

Порой целительская практика приводила к тому, что у меня появлялись ученики. Как-то обратилась ко мне супружеская пара из Каунаса: «У нашего сына миопатия. Он не ходит, только сидит, действует одна рука…» Миопатия — тяжелое заболевание. Поражает оно преимущественно мальчиков, проявляется в раннем возрасте: мышцы разрушаются, уменьшается их масса, нарастает слабость. В результате — ранняя смерть, в возрасте около двадцати лет, — из-за остановки сердца или дыхания.

Я могу помочь только тогда, когда организм имеет основу для выздоровления. В этом случае основы не было… Я лечил мальчика на расстоянии, потом стал приезжать в Каунас. Были некоторые улучшения, но кардинального выздоровления не случилось. Больной угасал… При близком знакомстве с его родителями я обнаружил, что у них есть экстрасенсорные способности, они могли оказывать на сына целебное воздействие. Я сказал: «Вы должны стать целителями. Вы можете эффективно поддерживать силы мальчика и продлить ему жизнь». И учил их тому, что знал сам.

Именно благодаря этим людям я познакомился с человеком, встреча с которым произвела на меня глубокое впечатление.

Однажды, в один из моих приездов в Каунас, мои знакомые попросили о помощи, но речь шла не об их сыне. «Знаешь, у нас есть один очень близкий друг, ксендз. Зовут его Станислав Добровольский. Он совсем обезножел… У него варикозное расширение вен, ноги синие, вены клубками выпирают…» Ксендз жил и содержал приход в деревушке Побярже (по-русски — Подберезовая), что находилась в восьмидесяти километрах от Каунаса. Ехать — не ближний свет, да еще по проселочным дорогам. Но это меня не остановило. Мы сели в машину и отправились в путь.

По дороге знакомые рассказывали о своем друге. Когда-то он получил блестящее духовное образование, служил в столичном храме в Вильнюсе. Но, на свою беду, имел широкий ум и мыслил слишком самостоятельно, что вовсе не пристало молодому ксендзу. За это и поплатился: его сослали в глухую деревеньку в окрестностях Каунаса. Там, в маленькой Побярже, Станислав Добровольский превратил свою жизнь в подвижническое служение Господу и людям. Каждый Божий день он вставал в четыре утра к молитве, потом посвящал себя заботам священника и доброго пастыря прихожан, в восемь вечера ложился спать — ровно на четыре часа, а к полуночи вставал на ночную молитву, которая продолжалась не меньше часа. После нее ксендз отходил ко сну — до четырех утра… Его искренняя доброта, любовь к людям и вера покорили сердца прихожан. На службы в небольшом костеле в Побярже со временем стали приходить жители всех окрестных деревень. Свой довольно большой двухэтажный бревенчатый дом Станислав превратил в музей. Дело в том, что при советской власти в Литве был период жестоких гонений на католическую веру. Тогда по всей республике закрывались костелы, ксендзов выгоняли на улицу, церковное имущество растаскивалось. Станислав Добровольский ездил по деревням и собирал оставшуюся после разграблений церковную утварь и одежду, иконы — так он спас от уничтожения сотни раритетов литовской религиозной культуры. Он питал нежную любовь к народному творчеству: бережно хранил изделия народного промысла, образцы примитивного искусства. Он притягивал к себе творческих людей, его дом был постоянно полон гостей — художников, поэтов, народных мастеров…

Станислав Добровольский очень обрадовался приезду своих друзей. Невысокий, собранный, деликатный, мягкий человек — он очень страдал, еле передвигался. Мне было больно на него смотреть. «Извините, — сказал ксендз, — после службы очень устают ноги…» Меня представили, мы расположились на террасе, выпили чаю, и после этого, не мешкая, я взял быка за рога: «Разрешите вам помочь».

Я опасался, что он откажет — ведь многие священники считают дар экстрасенсов дьявольским. Но он согласился.

Мы прошли в его маленькую комнатку на втором этаже дома. Помню, насколько был поражен ее аскетической обстановкой: стол, стул, полки с книгами и топчан, застеленный суконным одеялом. Станислав сел на стул, и я начал сеанс.

Через меня пошел мощный серебристо-голубоватый поток.

Через минуту из него брызнул пот. Именно брызнул, изо всех пор. Одежда промокла насквозь. Он стал багрово-красным, его затрясло.

Я видел, что все идет нормально, и, ничего не говоря, продолжал сеанс. Меня удивило, что и он не произнес ни слова, не испугался, но терпеливо сносил воздействие. Через некоторое время тихо попросил: «Разрешите, я лягу». И по этим словам я понял, насколько ему было плохо: такой человек никогда не лег бы в присутствии гостя в постель, если бы не крайние обстоятельства.

Через пятнадцать минут, под конец сеанса, я сказал: «Станислав, разрешите вас перекрестить». — «Пожалуйста», — кротко ответил он. И я перекрестил его так, как делаю это обычно во время лечения, — «открытой» ладонью, развернутой к пациенту. Он поднял на меня глаза и прошептал: «Теперь я понял…»

Я не стал спрашивать, что он имел в виду: у каждого свой опыт общения с Неведомым. «У меня к вам просьба: не ходите сегодня на ночную молитву». — «Я, наверное, и не смогу пойти…»

Так прошла наша первая встреча. Я уехал, а через неделю позвонили знакомые из Каунаса и рассказали: к ним приезжал Станислав Добровольский и, войдя в квартиру, первым делом задрал штанины. Его ноги были абсолютно белыми и гладкими — никаких сеточек, клубков и бугров, никаких выступающих вен! Здоровые ноги!

Он поведал друзьям довольно страшную историю со счастливым концом. Часа через три после того, как я провел лечение, вены у него на ногах вскрылись, и из них стала выходить черная кровь. Все, кто был доме, переполошились, принесли тазы, кувшины, натаскали воды, обмывали ксендзу ноги… Через пару часов вены закрылись и ушли под кожу, никаких рубцов на ногах не осталось. С тех пор болезнь прошла.

Много позже я навещал Станислава и как-то спросил его: «Почему вы тогда, во время сеанса, не испугались? Разве не думали о том, что незнакомый человек без медицинского образования может вам навредить?» И тогда он произнес слова, которые я помнил всю свою жизнь и которые помогали мне в самые трудные минуты: «Если Господь послал за мной — слава тебе, Господи! Если послал исцеление — слава тебе, Господи!»

Лет через двенадцать — тогда уже произошел развал великой страны и мои связи с Литвой давно оборвались — я снова увидел этого прекрасного человека. Было это так: смотрю я телевизор, и вдруг на экране появляется знакомое лицо. Вглядываюсь — ба, Станислав Добровольский выступает, улыбается, живой и здоровый! Вот так встреча!

Я был рад его видеть — как рад видеть всех тех, кому удалось вернуть здоровье и радость жизни».

Официальный сайт – https://superdiski.info/life/lendingchumak1