Лучшее средство от головной боли гильотина кто сказал

Название «гильотина» появляется в 1790-х годах во время Великой
французской революции, однако к тому моменту подобные орудия казни уже
использовались не одно столетие. Устройство для обезглавливания,
называемое «планкой», применялось в Германии и Фландрии в Средние века. У
англичан был так называемый скользящий топор, известный как
«Галифакская виселица», на которой рубили головы ещё в античные времена.
Французская гильотина произошла от двух ранее существовавших орудий:
«маннайя» из Италии времён Ренессанса и печально известная «Шотландская
дева», унёсшая жизни более 120 человек между XVI и XVIIIстолетиями. Есть
также факты, подтверждающие возможность использования примитивных
гильотин во Франции задолго до начала революции.

Изобретение
французской гильотины датируется 1789 годом, когда доктор Жозеф-Игнас
Гильотен предложил правительству более гуманный способ казни. Хотя лично
он был настроен против смертной казни, Гильотен утверждал, что
обезглавливание при помощи молниеносно быстрой машины будет менее
мучительным, чем отрубание головы мечом или топором. Позже он наблюдал
за развитием первого прототипа – внушительной машины, разработанной
французским доктором Антуаном Луи и построенной немецким изобретателем
клавесина Тобиасом Шмидтом. Первая жертва была казнена на этой машине в
апреле 1792 года, орудие быстро стало известным как «гильотина», скорее к
ужасу, чем к чести человека, считавшегося его изобретателем. Гильотен
всячески пытался отстранить своё имя от этого орудия во время
гильотинной истерии в 1790-х годах, а в начале XIX века его семья
безуспешно пыталась подать петицию правительству о переименовании машины
смерти.

Во времена террора середины 90-х XVIII века
сотни «врагов французской революции» встретили смерть под лезвием
гильотины. Сначала некоторые представители общественности жаловались,
что машина была слишком быстрой, но в скором времени такие казни
превратились в настоящее развлечение. Люди приходили целыми группами на
площадь Революции, посмотреть, как машина делает свою ужасную работу.
Гильотину прославляли в многочисленных песнях, шутках и стихах. Зрители
могли купить сувениры, ознакомиться с программкой, в которой
перечислялись имена жертв, и даже перекусить в ресторанчике неподалёку
под названием «Кабаре у гильотины». Некоторые ходили на казни ежедневно,
особенно известными были «Вязальщицы» – группа женщин-фанатиков,
которые садились в первых рядах прямо перед эшафотом и вязали на спицах
между казнями. Такая жуткая театральная атмосфера распространялась и на
осуждённых. Многие высказывали саркастические замечания или дерзкие
последние слова перед смертью, некоторые даже протанцовывали свои
последние шаги по ступеням эшафота. Восхищение гильотиной спало к концу
XVIII века, но публичные казни во Франции продолжались до 1939 года.

Дети часто ходили на казни и некоторые из них даже играли дома с
собственными миниатюрными моделями гильотины. Точная копия гильотины
высотой около полуметра была популярной игрушкой во Франции тех времён.
Такие игрушки были полностью функциональны, и дети отрубали с их помощью
головы куклам или даже небольшим грызунам. Однако, в конечном счёте, в
некоторых городах они были запрещены, как оказывающие плохое влияние на
детей. Маленьким гильотинам также нашлось место на обеденных столах у
высших сословий, они использовались для резки хлеба и овощей.

С ростом популярности гильотины росла и репутация палачей, за время
Великой французской революции они получили огромную славу. Оценивали
палачей по умению быстро и точно организовывать большое количество
казней. Такая работа часто становилась семейным делом. Многие поколения
знаменитой семьи Сэнсон служили государственными палачами с 1792 по 1847
годы, руки членов этой семьи опустили лезвие на шеи тысяч жертв,
включая короля Людовика XVI и Марию Антуаннету. В XIX и XX веках роль
главных палачей досталась семье Дейблеров, отцу и сыну. Они пребывали на
этой должности с 1879 по 1939 год. Люди часто восхваляли имена Сэнсонов
и Дейблеров на улицах, а то, как они одевались, выходя на эшафот,
диктовало моду в стране. Палачами восхищался и преступный мир. По
некоторым сведениям гангстеры и прочие бандиты даже набивали татуировки с
мрачными слоганами вроде: «Моя голова достанется Дейблеру».

С самого начала применения казни в форме обезглавливания учёных
интересовало, остаётся ли сознание у отрубленной головы. Дебаты на эту
тему достигли новых высот в 1793 году, когда помощник палача ударил по
лицу отрубленную голову жертвы, и зрители утверждали, что лицо
покраснело от гнева. Позже врачи просили осужденных попытаться моргнуть
или открыть один глаз после исполнения приговора, чтобы доказать, что
они всё ещё могут шевелиться. Некоторые кричали имя казнённого или
обжигали лицо пламенем свечи или аммиаком, чтобы увидеть реакцию. В 1880
году врач по имени Десси де Линьер даже пытался закачивать кровь в
отрубленную голову убийцы детей, чтобы посмотреть, сможет ли голова
вернуться к жизни и говорить. Ужасные эксперименты были остановлены в XX
веке, однако исследования на крысах и сейчас показывают, что мозговая
активность может продолжаться ещё в течение примерно четырёх секунд
после обезглавливания.

Гильотина в основном ассоциируется
с французской революцией, но она забрала не меньше жизней в Германии во
времена Третьего Рейха. Адольф Гитлер сделал гильотину государственным
методом казни в 30-х годах XX века и заказал 20 машин для установки в
городах Германии. Согласно записям нацистов, с помощью гильотины было
казнено около шестнадцати с половиной тысяч людей, многие из них были
борцами сопротивления и политическими диссидентами.

Гильотина оставалась государственным методом казни во Франции почти до
конца XX века. Осуждённый убийца Хамида Джандуби стал последним
человеком, встретившим свою смерть под лезвием «национальной бритвы» в
1977 году. Однако, официально 189-летнее господство машины смерти
закончилось только в сентябре 1981 года, когда смертная казнь во Франции
была отменена.

Насколько жестоко судьба может обойтись с добрыми намерениями.

Двести лет назад умер Жозеф Игнас Гильотен – гуманист и противник смертной казни, чьими стараниями Франция обрела один из своих страшных символов – гильотину. Впрочем, это для нас, использующих «гильотину» лишь в виде модного аксессуара для обрезки сигар, ее прообраз представляется жутким конвейером смерти. Для революционной Франции конца XVIII века закон о применении гильотины был проявление высшего гуманизма и равноправия.

«Есть несчастные люди. Колумб не может связать свое имя с собственным открытием, а Гильотен не может разорвать связь своего имени и изобретения», – сказал как-то Виктор Гюго. Но по крайне мере, родственникам Колумба после его смерти не пришлось менять фамилию, спасаюсь от позора.

При том, что сам Жозеф Гильотен и не изобретатель вовсе. На современный манер он, скорее, лоббист. Причем лоббист не корыстный, а служащий идеалам справедливости и гуманизма. Ими он руководствовался, когда в октябре 1789 года вносил в Учредительное собрание Франции поправки в Уголовный кодекс.

Их главный смысл: отныне всех приговоренных к смерти, должны казнить одним способом, независимо от происхождения (до того простолюдин четвертовали, сжигали и вещали, а знати «гуманно» отрубали голову), и способ этот – устройство гарантирующее легкую смерть без страданий.

Наброски устройства Гильотен предъявил депутатам. Но он лишь обобщил опыт использования похожих механизмов в Италии, Шотландии и Ирландии. Довели же идею до ума известный хирург Антуан Луи (второе название гильотины – «луизетта» пошло отсюда), немецкий механик Тобиас Шмидт и главный парижский палач Шарль-Анри Сансон.

Уж кто-кто, а шевалье Сансон по достоинству оценил гуманизм своего партнера по музыкальным практикам (Гильотен играл на клавесине, Сансон – на скрипке). Потомственный палач, он с пятнадцати лет убивал людей. Но без особого удовольствия. Русского издание «Записок палача» Сансона с нетерпением ожидал сам Пушкин, чтобы понять «что есть общего между им и людьми живыми? На каком зверином реве объяснит он свои мысли». Надо сказать, «рев» оказался вполне литературным.

Вот как в книге описывалось четвертование, отмены которого добился Гильотен: «Это ужасное наказание состояло в том, что осужденного клали на два бруска дерева в виде креста Святого Андрея… Палач переламывал ему с помощью железного шеста руки, предплечья, бедра, ноги и грудь. Затем его прикрепляли к небольшому каретному колесу, поддерживаемому столбом. Переломленные руки и ноги помещали за спину, а лицо казненного обращали к небу. …Ужасно говорить о том, что много невинных жертв были замучены с таким варварством, которое едва ли можно встретить у самых диких и необразованных народов».

Много позже выяснилось, что «Записки» на самом деле написал Ононе де Бальзак, лишь используя заметки, оставленные Сансоном, но к истории гильотины это не имеет уже никакого отношения.

«Гильотена окончательно подкосила смерть Лавуазье (ученого, которым он восхищался), королевы Марии-Антуанетты. Сам он тоже едва не взошел на эшафот, но два месяца в Бастилии завершились освобождением».

А что знать? И она мучилась. Ведь легкую смерть при обезглавливании гарантировали только острота топора, профессионализм палача и абсолютное спокойствие жертвы. В неловких руках недоучки, казнь превращалась в пытку. Враг кардинала Ришелье, бунтовщик маркиз де Шале вместо мгновенной смерти получил от неумелого солдата-палача тридцать четыре удара бочарным топором. «Если же казнить приходится сразу нескольких, …осужденные, вынужденные наблюдать за гибелью предшественников, оскальзываясь в лужах крови, часто теряют присутствие духа и тогда палачу с подручными приходится работать, как мясникам на бойне…» – описывал ужасы свершения «старого» правосудия Жозеф Гильотен.

И вот парламент утвердил монополию гильотины на лишение жизни преступников. Завсегдатаи казней роптали – мгновенная смерть лишила их зрелища. Но скоро низкую зрелищность компенсировала массовость. Французская революция пожирала своих врагов, отцов и детей – и гильотина нарубила 15 тысяч одних только революционных голов.

Говорят, Гильотена окончательно подкосила смерть Лавуазье (ученого, которым он восхищался), королевы Марии-Антуанетты. Сам он тоже едва не взошел на эшафот, но два месяца в Бастилии завершились освобождением. Разочарованный Гильотен в политику не вернулся, отдав всего себя медицине и пропаганде всеобщей вакцинации.

А его детище проработало до 1977 года, когда в Марселе казнили убийцу Намида Джадуби.

Наш гуманный век оставил гильотину в словаре, но называет ею совсем другие вещи. «Как же правильно выбрать для себя гильотину?», – задаются вопросом рекламные проспекты. И хорошо, что это проспекты не клубов самоубийц, а торговцев аксессуарами для сигар. 

Любители знают – гильотина, пожалуй, лучший способ обрезать сигару так, чтобы полностью  почувствовать ее вкус и аромат. Раньше для этого чаще применяли  специальные ножи и ножницы, но срез был неровный, страдали и пальцы. Даже великого Майкла Джордана не обошла эта напасть, и – прощай баскетбол. Гильотина палец не отрежет. Тоже своего рода усовершенствование – только не для облегчения смерти, а для усиления удовольствия – в этом отличие нашего времени от века восемнадцатого.

А Гильотену уже не надо стыдиться собственного изобретения. Жаль, что он этого не знает.

25 апреля 1792 года на Гревской площади в Париже революционному народу впервые предъявили «старую шлюху». Именно так впоследствии стали называть прогрессивное орудие смертной казни — механическую гильотину. Смысл прозвища по-французски лукавый и сальный: «Многие на неё ложились, и она никому не отказывала!».

«Доктор Гильотен изобрёл это орудие смертной казни, заслуженно названное его именем. Судьба сложилась так, что он сам стал жертвой гильотины. Так окончилась жизнь этого “гуманиста”. Революция пожирает своих детей».

Можно ручаться — что-то подобное обязательно найдётся в любом рассказе о роли гильотины в Большом терроре времён Великой Французской революции. Сказать, что всё здесь ложь, наверное, нельзя. Это, скорее, классический случай из серии: «Слышал звон, да не знает, где он».

Почтенного доктора анатомии и медицины Жозефа Игнаса Гильотена «пожрала» вовсе не революция, а банальный запущенный фурункулёз. Произошло это, когда старику было 75 лет — в 1814 г., через пару недель после того, как в Париж вошли победоносные русские войска, разбившие Наполеона.

Распил гильотины

Кстати, и со слова «гуманист» в отношении доктора запросто можно снять кавычки. Он действительно был гуманистом. В частности, принимал участие в дебатах относительно Уголовного Кодекса только что созданной Французской Республики. 10 октября 1789 г. ему удалось продавить целый пакет поправок, которые реально облегчали участь людей, попавших в жернова правосудия. Например, была введена система защиты семьи преступника — ни его жена, ни дети, ни родители не должны были теперь подвергаться гонениям, как это было раньше.

Как ни странно, но и первое применение гильотины можно в некотором смысле назвать гуманным. В тот день — 25 апреля 1792 г. — казнили разбойника и убийцу Николя Жака Пеллетье. Его поймали и судили осенью 1791 г. Приговорили к смертной казни. Приговор должны были привести в исполнение 31 декабря 1791 г.

Но — не срослось. Согласно новому закону, смертную казнь полагалось проводить только через гильотинирование. А сам инструмент ещё не был готов. Его, не торопясь, делали и доводили до ума в Страсбурге, испытывая на мешках с соломой, овцах и трупах людей. Не торопились по простой причине — на нововведение был выделен немаленький бюджет — 5 тысяч ливров сначала и ещё 3 потом. Бюджет пилили и разворовывали долго и с удовольствием, поскольку стоимость готового аппарата со всеми аксессуарами не превышала 40 ливров. В результате первая гильотина парадоксально продлила жизнь. Осуждённый на смерть получил почти четыре дополнительных месяца, а весёлая компания разработчиков — солидный гешефт. И то, и другое весьма гуманно.

Король-слесарь

Заслужила ли машина для обезглавливания имя доктора Гильотена — тоже вопрос спорный. То, что он её не изобретал и не строил, подтверждается документально. К этому причастны другие люди — доктор Антуан Луи и механик Томас Шмидт.

Однако самое интересное, что и они не могут считаться изобретателями. Подобные механизмы были известны как минимум с XIII столетия. Приоритет остаётся за Англией и, возможно, Ирландией. Именно там ориентировочно с 1066 года, и совершенно точно с 1280 года широко используется «Виселица Галифакса» — устройство, схожее с гильотиной «до степени смешения».

Виселица Галифакса. Фото: www.globallookpress.com

Но нет дыма без огня. Когда говорят о том, что «изобретение опробовали на изобретателях», не врут. В некоторой степени так оно и есть.

В России, как известно, был Пётр I, царь-плотник. Французский монарх Людовик XVI мог бы заслужить прозвище «король-слесарь». Вот как о нём, совсем молодом, отзывался австрийский посол Флоримон де Мерси-Аржанто: «Ничто не в силах отвратить этого юного принца от его чрезвычайной склонности ко всевозможным кузнечным, слесарным и тому подобным работам. Он все время что-то заново обустраивает в своих апартаментах, делает замки, ключи и прочее».

Именно Людовик XVI, уже низложенный, заинтересовался работой гильотины и предложил ряд усовершенствований. В частности, косое лезвие ножа и продвинутый фиксатор. Его замечания учли и рацпредложения внедрили — спустя год король взошёл на эшафот и потерял голову на им же модернизированной гильотине.

Шоу-бизнес

Часто любят мусолить ещё один миф. Дескать, новый вид смертной казни народу не понравился — ни тебе криков четвертуемых, ни визга сжигаемых, ни хрипа удавленников. Скучно и неинтересно.

Это правда, но лишь для одного случая — первого. Совсем скоро гильотинирование станет самым популярным и модным шоу. А гильотина превратится чуть ли не в предмет культового обожания.

Было это своего рода психологической защитой от кромешного ужаса Большого Террора, когда на «старую шлюху» действительно мог лечь каждый. Нацию накрыла спасительная волна чёрного юмора. Мало-помалу скорбные шуточки переросли в нечто более серьёзное. Так, уже в 1793 г. гильотина стала центральным персонажем комедий уличных народных театров — вокруг неё разворачивалось всё действо. Сами казни тоже преобразились — осуждённые на смерть переругивались с палачами и публикой и декларировали политические манифесты.

Развернулись и ремесленники. Сначала на рынок выбросили миниатюрные гильотины — брелоки для часовых цепочек. Потом пошло по нарастающей. Гильотины появились на столах богатых домов. Бравируя презрением к смерти, ими нарезали хлеб и овощи. А когда приходило время десерта, начиналось и вовсе что-то запредельное. Выносились марципановые куколки с внешностью актуальных политиков. Гости выбирали куколку сообразно своим пристрастиям и собственноручно гильотинировали её. Куколки были не простые — внутри находился жидкий ягодный мусс ярко-красного цвета. Он вытекал из обезглавленной фигурки, и его полагалось пить. А голову уносили с собой как трофей — так вели счёт нанесённым визитам.

Дело дошло до того, что в борьбу за кошельки покупателей включились игрушечных дел мастера. Полуметровые действующие модели гильотины стали весьма популярны среди французских детишек. На них укладывали и казнили глиняных человечков или негодных старых тряпичных кукол. Кое-где революционно настроенные маленькие парижане примеривались казнить пойманных крыс или бродячих котов. Это уже не лезло ни в какие ворота. Игрушечные гильотины пришлось запретить специальным указом. Который, впрочем, соблюдали, спустя рукава.

Забавно, что кое-какие остроты насчёт гильотины пережили своё время и распространились по всему миру. Всем известная «смешная» шутка: «Лучшее средство от головной боли — гильотина» была впервые произнесена в Париже как раз в те годы.