Оливер сакс мигрень слушать
Отличная, просто отличная, просто невероятно отличная книга. [Наташ silkglow , тебе то как врачу точно к прочтению! Потом обсудим, хах.]
Люди начинают знакомиться с Саксом через другие книги, а я начала знакомство через отдельную “Мигрень” и через “Галлюцинации”, просто мне так нравится больше, когда книга посвящена определённой теме. Отдельное спасибо моей подруге-неврологу, которая периодически консультировала меня в процессе чтения ^__^
Что приятно подкупает в этой книге, так это то, как же Оливер Сакс здорово раскладывает всё про галлюцинации. Он меняет представление о распространенности галлюцинаций. И напоминает, что галлюцинации не обязательно являются признаком психоза. Галлюцинация – это образ, возникающий без внешнего раздражителя. Вопреки всему у людей сложилось мнение, что галлюцинации — это что-то из ряда вон выходящее. Признаюсь, что и у меня было такое мнение ДО прочтения книги. Ведь я не подразумевала, что многие из нас в той или иной степени испытывали галлюцинации в своей жизни. Просто мы никогда не считали, что это было проявлением галлюцинаций. Галлюцинация — это всего лишь опыт, при котором мозг неправильно интерпретирует некоторую группу стимулов. Галлюцинации бывают разных модальностей: зрительные, обонятельные, осязательные (тактильные), слуховые, проприоцептивные, галлюцинации при мигренозной ауре, при повышенной температуре и пр.
Признаюсь, что для меня было большим открытием, что ощущение частей тела после хирургического удаления, так называемые, “фантомные части тела” – не что иное как галлюцинации. Может, я никогда и не задумывалась об этом, а может и действительно не знала. Так, например, вам может вдруг показаться, что вы краем глаз видите кошку, следящую за вами, и вдруг оказывается, что это на самом деле куча мусора. Или вам кажется, что у вас звонит телефон, смотрите – пропущенных нет. Мозг просто делает поспешный вывод и создает картинку, которая оказывается не совсем верной. Галлюцинации могут быть единичными и множественными. Простые галлюцинации – те, при которых человек видит отдельные вспышки, свет, шум, шорох. Такие галлюцинации возникают в одном анализаторе. При сложных галлюцинациях участвуют два и более анализаторов. Галлюцинации обоняния и вкуса связаны с восприятием несуществующих запахов и вкусов. Тактильные галлюцинации – ощущение прикосновения к телу. Вот не знала я, что даже пресловутый “шум в ушах” имеет место и отношение к галлюцинациям своего рода. Wtf?) Из “Галлюцинаций” можно, например, узнать, что слуховые и визуальные видения могут возникать у водителей-дальнобойщиков, моряков, у участвующих в марафонах велосипедистов и бегунов. Причиной тут служит не только личная предрасположенность, но и длительная монотонная деятельность. Так же интересно описано про галлюцинации у тех, кто потерял возможность воспринимать мир через определенный орган чувств (ослеп человек или оглох, к примеру). Иначе называется синдром Шарля Бонне (по имени учёного, вперые описавшего галлюцинации подобного рода). Получается, что когда человек внезапно слепнет или ему просто надолго завязывают глаза, зрительная кора может компенсировать недостающий опыт, обращаясь к воображению или воспоминаниям. Если не ошибаюсь, то этим вопросом с этой точки зрения занимался и С.Я. Рубинштейн. Дело в том, что даже у здоровых людей в условиях затруднения психической деятельности возникают иллюзии и даже галлюцинации (в барокамерах, в изоляции, у слабовидящих и слабослышащих). Слабоулавливаемые сигналы вызывают усиленную ориентировочную деятельность анализаторов, при этом запускается процесс создания образа из этих сигналов. В общем, это интересный факт.
Сам Оливер Сакс в молодости экспериментировал с психоделическими наркотиками, и когда я читала эту часть книги, было ощущение, что это сродни тому, о чём писал Кастанеда. Однако Оливер Сакс приводит свой опыт и описывает свои галлюцинации. Одна из них: ему причудилось, что к нему в гости пришли друзья, он приготовил им завтрак, а когда пригласил к столу… их не оказалось рядом. Автор не только красочно описывает видения, вызванные употреблением гашиша, пейота, кислоты, амфетаминов и других психоделиков, но и рассказывает, как увлечение наркотиками привело его к писательству. Достаточно интересно узнать о “тёмном прошлом” от известного профессора неврологии.
К слову, о галлюцинациях при шизофрении. Для шизофреников в наибольшей степени характерно проявление вербальных галлюцинаций. Очень часто на приеме у врача они уверяют, что постоянно звучат несколько голосов, которые могут их запугивать, угрожать, в чем-то обвинять, оскорблять, нецензурно ругаться, и так далее.
А наиболее запомнившейся историей стала та, где Сакс рассказывал про пациента, которому казалось, что он слышит голос врача, который будто сообщает ему приказ “подняться на крышу и спрыгнуть вниз”. Правда у пациента был постэнцефалитический синдром, и ему назначали большую дозу леводопы. Правда спустя несколько лет ему снова попытались назначить леводопу, и в этот раз у него не было ни галлюцинаций, ни психоза, ни голосов. Чудеса. 🙂
Мне хорошо знакомо ощущение зрительных галлюцинаций, поскольку раньше оно нечасто появлялось, когда я ложилась спать и уже при закрытых глазах видела разные геометрические фигуры и яркий свет, проходящий с ними рядом. Лучше бы я не знала, что это галлюцинации :))) Ну и например, лично мне до сих пор иногда снятся сны, в которых я теряю равновесие и падаю, только уже непосредственно перед пробуждением. Правда был интересен и тот факт, что Оливер Сакс (и не только он) относят к галлюцинациям и образы, которые описывают события прошедшего дня. Гипнагогические – это от бодрствования ко сну (в процессе засыпания), а гипнопомпические – от сна к бодрствованию (в процессе просыпания). Или вот ещё интересно, что каждый из нас испытывал внезапное ощущение падения при засыпании, что заставляло его резко проснуться. На самом деле это не сон о падении, который случается в фазе глубокого сна, а мгновенное физическое ощущение, которое нас будит, и которое сопровождается галлюцинацией, а не сном. Однако проблема сновидений мне больше интересна с других позиций, так что не буду касаться тут темы сновидений.
Вообще следует иметь в виду, что под влиянием сильного перенапряжения галлюцинации могут возникать на непродолжительное время и у здоровых людей, поэтому они не всегда имеют болезненный характер. Галлюцинации могут усиливаться при стрессе, когда мозг быстрее делает поспешные выводы, и как раз при утомлении, когда мозг автоматически не обрабатывает столько информации, сколько он способен обработать при других условиях. Следовательно, далеко не в каждом случае галлюцинации следует причислять к разряду патологических феноменов. Только в сочетании с другими расстройствами психики они становятся симптомами определенных расстройств. Как я понимаю, основным отличием физиологических иллюзий и галлюцинаций от патологических является коррегируемость и критичность больного к их содержанию.
P.S. А вообще читайте, конечно. На 350 страницах огромный пласт очень полезной и интересной информацией. Соглашаться с Саксом или нет – дело уже Ваше. Отсутствие должной компетенции не позволяет мне ставить что-то под сомнение, хотя в некоторых моментах хотелось крикнуть, что всё вообще не так 🙂
Прочитана в рамках Флэшмоба-2015.
За совет огромнейшее спасибо, pgdandrei111 ! 🙂
Источник
Оливер Волф Сакс — известный американский невролог и нейропсихолог британского происхождения, писатель и популяризатор медицины. Автор ряда популярных книг, описывающих клинические истории его пациентов. Его книги переведены на более чем 20 языков мира.
Сакс — продолжатель традиции «клинических рассказов» XIX века. Его произведения не богаты медицинскими подробностями, скорее он делает упор на собственных переживаниях пациентов. А также на том, что некоторым пациентам, которые были «ненормальными» в одной области, иногда удавалось найти себя в другой, хотя их патология оставалась при этом неизлечимой.
Оливер Сакс родился в семье врачей и ученых, получил медицинское образование в…
Оливер Волф Сакс — известный американский невролог и нейропсихолог британского происхождения, писатель и популяризатор медицины. Автор ряда популярных книг, описывающих клинические истории его пациентов. Его книги переведены на более чем 20 языков мира.
Сакс — продолжатель традиции «клинических рассказов» XIX века. Его произведения не богаты медицинскими подробностями, скорее он делает упор на собственных переживаниях пациентов. А также на том, что некоторым пациентам, которые были «ненормальными» в одной области, иногда удавалось найти себя в другой, хотя их патология оставалась при этом неизлечимой.
Оливер Сакс родился в семье врачей и ученых, получил медицинское образование в Оксфордском Университете. С 1965 года жил в Нью-Йорке и был практикующим врачом. В июле 2007 года был назначен профессором кафедры неврологии и психиатрии в медицинском центре Колумбийского Университета. В 1966 году начал работать в качестве невролога в больнице Бет Авраам в Бронксе.
Там Оливер Сакс столкнулся с необычной группой пациентов, многие из которых провели десятки лет в полностью неподвижном состоянии. Он сумел поставить на ноги этих пациентов благодаря экспериментальному лекарству L-dopa, в результате эти пациенты стали героями его книги «Пробужденные». Доктор Сакс также исследовал мир глухих людей и язык жестов, что отразилось в его книге «Нога, чтобы встать». Известны его работы «Человек, который принял жену за шляпу», «Антрополог на Марсе», в которых он описывает пациентов, пытающихся жить с такими болезнями как синдром аутизма, паркинсонизм, эпилепсия, шизофрения. Одной из последних работ Оливера Сакса является «Музыкофилия: сказки о музыке и мозге».
Сакс переписывался с советским нейропсихологом А. Р. Лурией, часто ссылался на его работы. В марте 2006 был одним из 263 врачей, которые подписали письмо протеста против применения американскими военными врачами пыток к заключённым в Гуантанамо.
Автобиографическое произведение «Дядя Вольфрам: воспоминания о химическом отрочестве» было опубликовано в 2001 году. 19 февраля 2015 года Оливер Сакс в своей статье в «Нью-Йорк таймс» сообщил, что у него неоперабельное онкологическое заболевание. Статья заканчивается так: «Не могу сказать, что мне не страшно. Но главное из чувств, которые я испытываю, — благодарность. Я любил и был любим; мне было многое дано и я кое-что отдал взамен; я много читал, путешествовал, размышлял, писал. Я общался с миром тем особенным образом, каким писатели общаются с читателями. Самое главное: на этой прекрасной планете я чувствовал и мыслил, что само по себе являлось огромной привилегией и приключением».
Источник
Обычно я этим заканчиваю рецензии, но в данном случае считаю правильным начать с совета. В обязательном порядке прочитайте эту книгу и дайте ее всем знакомым – даже если вы вообще ничего не читаете и считаете себя абсолютно здоровым на голову. Мигрень – настолько непредсказуемая и коварная штука, утверждает Сакс, что невозможно вычислить процент заболевших, потому что не всегда она проявляется в виде привычной головной боли и люди могут не догадываться, что происходящие с ними иногда странные и даже приятные вещи – это симптомы мигрени.
Кто бы мог подумать, что вот эта корявая круглая херня перед глазами – фортификационная скотома? И столько лет по ночам меня тошнило не потому что я где-то подцепила чужого, а потому что это, мать ее, абдоминальная мигрень! И нечего было позориться перед профессорами =_=
На самом деле очень многие явления, которым можно приписать неврологический характер, изменения восприятия, а также галлюцинации являются симптомами мигрени, и даже если голова не болит, они могут быть ее изолированными аурами. В общем, качайте и читайте, книжка про здоровье никогда не станет лишней в вашем мозгу.
После “Человека, который принял жену за шляпу” от Сакса продолжаешь ожидать таких же увлекательных историй из психологии и дальше, но “Мигрень” – совершенно иная, это полноценная монография, научный труд, причем, в двадцатилетней редакции. В 1970х годах книга была написана, а в 1990х вышло второе издание с поправками, комментариями и описанием того пути, что медицина проделала за это время, в результате многие главы оказались переписаны и еще некоторые добавлены с нуля. В принципе, можно сказать, что сейчас прошли уже новые 20 лет, но устаревшей книга всё равно не будет, ведь изменятся только диагностические приборы и лекарства, а симптомы всегда окажутся прежними.
Однако в научности книги заключена главная ее проблема. Нет, не подумайте, что я считаю, будто бы Саксу следовало писать только врачебные байки. Наоборот. Именно в научном отношении словно бы чего-то не хватает. Текст до предела насыщен сложной терминологией, рассчитанной на специалистов, и я не удивлюсь, если книгу использовали в качестве учебника. Однако для полноценного труда, над которым работали столько лет, материал выглядит недостаточно структурированным, каким-то перемешанным. Многочисленные случаи из практики и болтология соседствуют с неподъемными химическими формулами. Не то чтобы это сильно мешало чтению, но мне показалось, что автор не до конца определился с конечной аудиторией, и в итоге получилось ни вашим, ни нашим – для пациентов чересчур мудрено, а для медиков простовато.
Сакс подробно описывает все виды мигрени и сопутствующих им симптомов, особое внимание уделяя аурам как наиболее сложному компоненту. На каждый описываемый пункт приходятся иллюстрации из врачебной практики, а также исторические медицинские справки о диагностике и лечении от Древней Греции до середины XX века, расписаны ошибки, которые раньше делали медики и которые часто делают до сих пор.
Повторюсь еще раз, что главный плюс книги для не-медиков как раз во всех этих подробно расписанных симптомах, в которых каждый может задним числом узнать собственный случай, хотя до этого даже не подозревал у себя наличие мигрени – потому что голова-то не болит. Также неподготовленным людям бывает сложно связать отвлеченные симптомы с, казалось бы, не относящимся к ним заболеванием, и усиленно лечить что-то другое, более логичное.
Бесконечность симптомов – одна из главных проблем мигрени. Вторая проблема вообще трагична – это неизлечимость. Четкую этиологию не могут выявить до сих пор. И третье, что может затруднить лечение или вовсе ставить его под угрозу – роль мигрени в жизни пациента. Сакс описывает много случаев, когда мигрень служит способом спустить пар для агрессивных людей, способом “отдохнуть” для трудоголиков, способом самонаказания для вечно виноватых, а один гениальный математик без привычной мигрени начал терять способности. Делайте выводы сами. Хотя боль, становящаяся рутиной, попахивает каким-то адом.
Также проявления и симптомы мигрени часто зависят от образа жизни и характера больного – настолько, что ему может быть очень трудно непредвзято смотреть на ситуацию, а врачу – поставить диагноз и назначить лечение.
…мигрень от стадии к стадии набирает индивидуальность, ибо начинается как рефлекс, а затем становится индивидуальным творением.
Источник
Памяти моих родителей
Сократ у Платона не советует Хармиду лечить головную боль лекарством, рекомендуя тому вначале исцелить душу от забот; тело и душу надо лечить вместе, как голову и глаз.
Роберт Бертон
Тот, кто считает болезнь выражением жизни организма, не станет смотреть на болезнь как на врага. В тот миг, когда я это осознал, болезни моих пациентов стали их личными творениями, они стали для меня такими же неотъемлемыми свойствами, как походка, манера речи, выражение лица, движения рук, выполненные больным рисунки, построенный им дом, основанное им дело, образ его мышления. Болезнь – символическое проявление сил, управляющих жизнью больного, а я – в той мере, в какой считаю это оправданным, – стараюсь повлиять на эти силы.
Джордж Гроддек
Печатается с разрешения автора и литературного агентства
The Wyalie Agency (UK) Ltd.; © Oliver Sacks, 1992
© Перевод. А.Н. Анваер, 2011
© Издание на русском языке AST Publishers, 2012
«Видение небесного града». Из манускрипта Хильдегарды «Scivias», написанного в Бингене около 1180 года. Рисунок представляет собой реконструкцию нескольких видений мигренозного происхождения (см. Приложение I)
При мигрени могут происходить самые разнообразные нарушения восприятия. Самым странным из этих нарушений является мозаичное зрение. На рисунке представлен автопортрет художника Пола Бэйтмана. (Перепечатано с любезного разрешения художника.)
Предисловие к исправленному и дополненному изданию 1992 года
Основные симптомы мигрени – ее проявления, то, как она ощущается больными, ее распространенность, провоцирующие ее факторы, образ жизни или непрестанной борьбы пациента с мигренью – все это остается неизменным на протяжении вот уже двух тысяч лет. Поэтому живое и подробное описание этой болезни никогда не потеряет своей актуальности и важности.
Многие страдающие мигренью пациенты – особенно молодые, переживающие мигренозную ауру или переносящие первый в жизни приступ классической мигрени, – не могут понять, что с ними происходит, приходят в ужас от мысли, что это инсульт или опухоль мозга или еще какая-то страшная болезнь; иногда такие больные, напротив, думают, что сходят с ума, или воображают, что у них началась какая-то странная и причудливая истерия. Такие пациенты испытывают большое облегчение, когда узнают, что поразивший их недуг не является ни тяжелым, ни надуманным, что это морально нейтральное, рецидивирующее, но, по сути, совершенно доброкачественное заболевание, коим страдает великое множество людей. Мало того, природа этого страдания хорошо изучена и вполне понятна. «Боязнь этого недомогания, – писал Монтень, – может привести в ужас человека, который никогда о нем не слыхал». Прочитавший «Мигрень» больной не вылечится, но по крайней мере будет знать, чем он страдает, что означает его недуг, и перестанет его бояться.
Конечно, «Мигрень» – это не описание, а размышление по поводу природы здоровья и болезни, о том, что иногда человеческому существу – на очень короткое время – необходимо болеть. Это размышление о единстве духа и тела, о мигрени как примере нашей психофизической прозрачности. Наконец, это размышление о мигрени как о биологической реакции, аналогичной реакциям, которые демонстрируют нам многие животные, мигрени как о необходимой составной части условия существования человека. Такое более широкое понимание мигрени позволяет сохранить самое важное – неизменную таксономию этого заболевания.
В течение прошедших лет были предприняты неоднократные переиздания «Мигрени», но все они, на мой взгляд, страдали от сокращений – от исключения некоторых подробностей или обсуждений, от разбавления содержания, от попыток сделать книгу более «популярной» и «практичной». Я пришел к мысли, что такие изменения неверны – книга сильна именно в своем первоначальном виде, причем она остается доступной широкому кругу читателей.
Конечно, ясно, что за прошедшие двадцать лет был сделан существенный прогресс в нашем понимании механизмов мигрени, были разработаны новые лекарства и новые способы облегчения состояния пациентов и улучшения их самочувствия. Пациент, страдающий тяжелыми и частыми приступами мигрени, сегодня может справляться со своим заболеванием лучше, чем в 1970 году. Исходя из этого я внес в книгу некоторые дополнения, включая новую главу (16), в которой описаны новые волнующие открытия, касающиеся физиологии и фармакологии мигрени, благодаря которым стали доступны новые методы лечения. К трем главам я добавил постскриптумы, в которых касаюсь вопросов приложения к мигрени теории хаоса и теории сознания. Добавил я и ряд новых историй болезни, а также историческое приложение и множество сносок. Со всеми этими добавлениями «Мигрень» стала самым полным и современным изданием.
В первоначальной рукописи «Мигрени» (1967–1968) была часть V, содержавшая анализ наиболее сложных геометрических форм ауры и попытку дать им сущностное объяснение. В то время я чувствовал, что не преуспел в этой преждевременной попытке, и опустил эту часть. Теперь мне доставляет особое удовольствие возможность вернуться к первоначальному проекту и совместно с моим коллегой Ральфом Зигелем предложить общую теорию или объяснение этих феноменов ауры, что было решительно невозможно двадцать пять лет назад. Так что теперь в издании 1992 года появилась наконец часть V.
О.В.С.
Нью-Йорк
Февраль 1992 года
Предисловие к первому изданию (1970)
Наблюдая своего первого пациента с мигренью, я полагал поначалу, что мигрень – это особая форма головной боли – не больше и не меньше. Столкнувшись с многими пациентами, страдавшими мигренью, я начал понимать, что головная боль никогда не бывает единственным симптомом этой болезни. Потом до меня дошло, что головная боль вообще не является обязательным симптомом мигрени. Я решил глубже вникнуть в предмет, который не желал поддаваться исследованию, ускользал, становился все сложнее, неопределеннее и непонятнее по мере того, как я все больше и больше о нем узнавал. Я принялся читать литературу по мигрени, я погружался в нее с головой, потом выныривал, лучше поняв одно, но совершенно запутавшись в другом. В конце концов я вернулся к больным, которые были более поучительными, нежели любые книги. После того как мне пришлось работать с тысячью больных мигренью, я понял, что это заболевание имеет свой неповторимый смысл.
Поначалу я был обескуражен сложностью историй болезни, с которыми мне пришлось столкнуться, но потом эта же сложность привела меня в восторг. Человек при этой болезни мог в течение нескольких минут перенести все, что угодно – от мельчайших расстройств восприятия, речи, эмоций и мышления до весьма чувствительных вегетативных нарушений. Каждый больной с классической мигренью оказался подлинной неврологической энциклопедией.
Страдания моих пациентов и их потребность в моей помощи заставили меня отказаться от неврологических предубеждений. Некоторым пациентам я смог помочь лекарствами, другим стало легче от моего внимания и участия. В большинстве тяжелых случаев мои лечебные усилия заканчивались крахом до тех пор, пока я не начал дотошно и скрупулезно вникать в эмоциональную жизнь таких больных. Мне стало очевидно, что многие приступы мигрени буквально сочатся эмоциями; такие приступы было невозможно трактовать, не говоря уже о лечении, до подробного выяснения и осмысления эмоционального фона.
Таким образом, я осознал необходимость двойного подхода, одновременного рассмотрения мигрени как структуры, формы которой присущи нервной системе, и как стратегии, каковую можно использовать для достижения эмоциональной или, если угодно, биологической цели.
При составлении книги я старался одновременно иметь в виду оба аспекта, рисуя приступы мигрени как соматические (то есть физические, телесные) и как символические события. Часть I посвящена описанию форм приступов мигрени в том виде, в каком они переживаются больным и наблюдаются врачом. В части II я разбираю множественные и разнообразные условия и обстоятельства – физические, физиологические и психологические, – которые могут провоцировать одиночные или повторяющиеся приступы мигрени. Часть III посвящена рассмотрению физиологических механизмов мигрени, а также обсуждению биологических и психологических ролей, которые играет мигрень, и некоторых других сопутствующих ей расстройств. В части IV рассматриваются методы лечения мигрени. Эта часть является логическим заключением и дополнением к предыдущим частям.
Я пользовался простым языком, где это было возможно, и профессиональным языком, где это было необходимо. Несмотря на то что первые две части являются по преимуществу описательными в противоположность третьей, поясняющей теоретической части, я все же свободно переходил – возможно, слишком свободно – от констатации фактов к постановке вопросов об их значении и смысле. Если это требовало расширения рамок рассмотрения, то в свое оправдание могу сказать, что такое расширение диктовалось многими разнообразными, подчас весьма странными фактами, которые мы просто вынуждены учитывать.
Я тешу себя надеждой, что настоящая книга заинтересует три категории читателей. Во-первых, самих больных мигренью и их лечащих врачей, пытающихся понять, что такое мигрень и как ее лечить. Во-вторых, это студенты и исследователи, занимающиеся проблемой мигрени, для которых данная книга может послужить подробным, хотя и несколько хаотичным справочным пособием по мигрени. И наконец, книга предназначена для широкого круга вдумчивых читателей (не обязательно врачей!), которым я хочу показать, что у мигрени есть бесчисленные знакомые аналогии в деятельности организмов человека и животных, показать, что мигрень является удобной моделью, демонстрирующей широкий диапазон психофизиологических реакций, моделью, снова и снова напоминающей нам об абсолютной непрерывности и единстве разума и тела.
Благодарность
Первый мой долг – выразить благодарность моим страдающим мигренью больным, которым я обязан возможностью написать эту книгу. Именно больные создали клиническую реальность, из которой я черпал свои наблюдения и по которой проверялась каждая идея. Поэтому на деле это их книга.
Картины особой визуальной реальности предоставили больные, зарисовавшие свои зрительные переживания во время мигренозной ауры и, таким образом, дали нам возможность увидеть то, что невозможно себе представить – то, что обычно видят только больные мигренью.
Особая благодарность доктору Вильяму Гудди, прочитавшему оригинальную рукопись «Мигрени» в 1968 году и предложившему много ценных добавлений и исправлений, а также великодушно согласившемуся написать предисловие к книге.
Я очень благодарен редакторам, читавшим книгу перед каждым из ее многочисленных изданий, и прежде всего мисс Джин Каннингхэм, а также Хетти Тистлетуэйт, Стэну Хольвицу и Кейт Эдгар. Рисунки для первого издания выполнил Одри Бестермен, а фотографические иллюстрации были любезно предоставлены Дереком Робинсоном из фирмы «Берингер-Ингельхайм».
После выхода в свет первого издания я познакомился с работами многих моих выдающихся коллег, способствовавших лучшему пониманию мигрени, в частности это касается Уолтера Альвареса, Дж. Н. Блау, Г.В. Бруна, Дональда Далессио, Сеймура Дайамонда, Артура Элкинда, покойного А.П. Фридмана, Владимира Хачинского, Нила Раскина, Клиффорда Роуза, Клиффорда Сейпера, Сеймура Соломона, Дж. К. Стила, Марсии Вилкинсон и особенно Джеймса В. Ланса. Я глубоко признателен всем этим людям за их советы и поддержку, хотя за все ошибки и неточности книги ответственность несу один я. Должен, наконец, сказать, что я в неоплатном долгу перед моим другом и коллегой Ральфом Зигелем, сотрудничавшим со мной при написании заключительной главы и создавшим компьютерную графику, которой иллюстрирована эта глава.
Источник