Лучшее средство от головной боли топор

Яндекс.Картинка

Соня давно подметила, как только она заболеет – весь дом начинает вертеться вокруг нее, а не этой крикуньи Леськи! Нет, она любила сестренку, но та была еще совсем маленькая, неразумная, стоило ей заплакать, то все, сломя голову, бежали успокаивать малышку. А плакала Олеся очень много, Соне вообще казалось, что у сестренки рот закрывается только когда та ест. Но стоило Соне заболеть, то мама ее целовала и прижимала к груди, папа поил горячим молоком с мёдом или чаем с малиной, а обе бабушки покупали заболевшей внучке новые игрушки и книжки.

Методом проб и ошибок к пяти годам Соня чётко поняла: лучше всего жаловаться на боли в голове, их проверить практически невозможно. Боли в животе не прокатывали, врачи четко определяли, что животик мягкий и никаких видимых воспалений, а уж когда ее заставили проглотить огромный шланг (делали ФГДС маленьким эндоскопом, но Соне он показался огромным), то она смекнула, что такие процедуры ей не нравятся! Плюс при жалобах на боли в животе мама сразу сажала дочку на диету и никаких вкусностей ей не полагалось. И так, исключив большинство болей, Соня стала жаловаться на боли в голове. Энцефалограмма показывала небольшие очаговые изменения, характерные большинству детей, родившихся в результате быстрых родов, и врачи говорили, что ничего серьезного нет. Но родители принимали жалобы девочки за чистую монету и поставили ей диагноз самостоятельно: мигрень! В те годы бытовало мнение, что лекарства от мигрени не существует, потому Соня нежданно-негаданно получила карт-бланш.

К 18 годам Сонина мигрень в семье была возведена практически в ранг культа. Соня уже забыла, что все это она когда-то придумала, и сама верила в тяжелую болезнь. Она знала все симптомы, постоянно их у себя обнаруживала и искусно демонстрировала. Не хочет Соня на дачу ехать – ах, мамочка, мне так плохо! Расстроится, что ей не купили новые сапоги – папочка, мне кажется, я скоро умру, эти боли такие невыносимые! И родители с Олесей ехали на дачу копать картошку, а Соня отрывалась с подружками на дискотеке, на которую она прибегала в новых, купленных за полторы отцовских зарплаты, белых сапожках!

Олеся сестру любила, жалела, сама говорила:

– Сонечка, ты отдохни, полежи, я посуду сама помою!

Нет, Соня не была белоручкой, все умела, но часто ленилась и пользовалась добротой сестренки. А уж когда она вычитала где-то, что мигрень это болезнь утонченных особ дворянских кровей, то у нее в арсенале вдруг стали появляться изломанные жесты, закатывание глаз и прочее жеманство.

На первом курсе Соня познакомилась с Алексеем. Он был старше на пять лет, был аспирантом в том институте, где училась девушка. Алексей привел Соню знакомиться к родителям. Те, люди простые и земные, крепко стоящие на ногах, пришли в ужас, невеста сына им не понравилась, слишком изнеженная, слишком театральная. Но сын совсем потерял голову и стоял на своем: женюсь! Его мать, моя двоюродная сестра Даша, жаловалась родственникам:

– Ну как они жить будут! Это все равно, что на ребенке жениться! Такая инфантильная, витающая в облаках… И еще эти ее мигрени! Бедный мой Лёшка! Ведь говорила ему, живите с нами, нет, не хочет, сами знаете, как бабушка умерла, он в ее квартиру и съехал, привык уже жить самостоятельно.

Сыграли свадьбу, очень скоро Соня забеременела. Весь срок она провела в постели, обложенная пуховыми подушками. Лёшка, всё так же безумно влюбленный в молодую жену, готовил ей любимые блюда, покупал обожаемые ею любовные романы, даже дышать в ее сторону боялся. Иногда он звал ее прогуляться, подышать воздухом, но Соня болезненно морщилась: у меня так болит голова! А ну как упаду прямо на улице! Тогда Лёшка купил ей увлажнитель воздуха, чтобы хоть как-то было легче дышать. Все хозяйство было полностью на нем, он и убирал, и стирал, и гладил. В институте набрал дополнительных часов, чтобы больше зарабатывать. Спал урывками, по три – четыре часа, но все равно был счастлив. Даша только головой качала, но в дела молодой семьи не лезла:

– Пока сам дерьма не нахлебается, никто его не переубедит!

Ребенок родился совсем слабеньким, всего 4 балла по шкале Апгара. Соня, узнав о проблемах со здоровьем ребенка, совсем расклеилась, целыми днями лежала, отвернувшись к стене, маленькую Дашеньку нянчили ее мать и сестренка, приехавшие из их родного города помочь. Но через месяц они вернулись домой, Олесе предстоял одиннадцатый класс. Соня совсем впала в депрессию. Бабушка Даша, пришедшая навестить внучку-тёзку, ужаснулась: девочка вся красная от плача, памперс переполненный, видимо, как Алешка перед уходом в институт одел, так и лежит, хотя времени уже прошло предостаточно.

– Соня! Ты кормила Дашеньку? Когда?

– А? Что? Кормить? Не знаю… Не помню… Ах, мне так плохо! Голова сейчас лопнет от этого крика!

Даша успокоила внучку, переодела, дала бутылочку со смесью и села ждать сына. Он вернулся после работы, и его вид ужаснул: бледный, похудевший, чуть ли не шатающийся.

– Ох, Лёшка… – она обняла сына и заплакала.

– Мам, ну ты что, не надо! Все хорошо, мы справимся.

– Вы? Вы справитесь? Ты, может, и справишься, да скорее загнешься! А за Соньку свою не говори! Что вот она лежит? Ребенок орет, мокрый, голодный! Даже двери не закрыла после твоего ухода, лень встать ей было! А то б я и попасть к вам не смогла!

– Ну вот видишь, мамусь, есть в этом и положительные стороны, иначе как бы ты вошла к нам? – сын слабо улыбнулся, – Спасибо тебе, что помогла. Соня болеет, не ругайся, ничего, как-нибудь…

– Знаешь что? Заберу-ка я внучку к нам! Кормить она ее все равно не кормит, а с остальным я сама справлюсь! И не спорь! Будете в гости приходить, навещать, одумается твоя жена – заберете дочку. А нет, так мы с отцом ее вырастим!

– Мам, правда? Хотя бы на месяц – другой, а? Я Соню врачам покажу, подлечим, и заберем Дашеньку, ладно?

Так Дашенька переехала к бабушке с дедушкой и уже к 6 месяцам это была крепкая, румяная, часто улыбающаяся во весь беззубый рот, девочка. Она начала сидеть, уже пыталась встать на ножки. Папа навещал ее через день, а вот мама… Соня появилась в доме свекров всего три раза за полгода:

– Твоя мама меня не любит! А от детского плача у меня голова болит! Мне тяжело, Лёшечка!

Постепенно Лёшка начал излечиваться от своего дурмана, до него потихоньку доходило: его воздушная фея просто ленива и капризна без меры! Но признаваться в этом ему не хотелось даже самому себе. Но что он мог еще подумать, если Соня теперь целыми днями гуляла с подружками по магазинам и кафе. Всю работу по дому продолжал делать он, на малейшую просьбу с его стороны что-то сделать, Соня начинала кривиться и картинно хвататься за голову. Даже на учебу возвращаться ей не хотелось:

– Лёшенька, зайка, ну тяжело мне, сам понимаешь! Я же болею! Мне на море нужно! Морской воздух, он знаешь какой полезный!

– Море, говоришь? – Лёшка как-то странно улыбнулся. – Ну что ж, будет тебе море. На всё лето полетим.

– Правда? – Соня искренно обрадовалась и обняла мужа, – Ты такой лапочка, зайка! А куда полетим?

– А это секрет, дорогая, – Лешка улыбнулся.

В институте, где работал Алексей, собирали стройотряд, который должен был лететь на 2,5 месяца в поселок Быковский, строить там школу. Для информации: Быковский – поселок в Булунском районе Якутии, расположенный на берегу моря Лаптевых. От института требовались два куратора, один был уже утвержден, а второго никак не могли найти. Лёшка навел справки, уточнил, может ли он полететь с женой. Ему пошли навстречу, все документы были оформлены.

Тем временем Соня просто летала в предвкушении: море! Она купила себе несколько модных купальников, парео, шляпу и очки, предвкушая, как будет нежиться под жарким южным солнцем. На душевном подъеме даже навестила Дашеньку, но та шарахнулась от матери как от чужой тетки. Соня скривилась, привычно схватилась за виски и протянув, что она чувствует приближение приступа, быстренько убежала домой.

В аэропорт они приехали рано утром. Соня была в платье и на каблуках, муж не смог ее убедить, что джинсы в дороге куда практичней. После ее коронного жеста с заламыванием рук, он махнул рукой: делай, как знаешь! В порту их окружили студенты, веселые и шебутные, сразу начали что-то рассказывать. Соню захватило общее веселье, вокруг было столько молодых людей, ей делали комплименты, и она просто наслаждалась общением. По этой причине она и пропустила мимо ушей конечную точку их путешествия. Первым звоночком стало то, что багаж они не сдавали, а несли с собой. Соня удивилась, но потом фыркнула: ох уж эта наша дыра! ДерЁвня! Второе, что должно было смутить девушку – это самолет. На север летали не Боинги или Аэробусы, а маленькие Ан-24. Соня удивилась, но, видя невозмутимое лицо мужа, решила промолчать.

Только на месте она, наконец, поняла, какую злую шутку сыграл с ней Алексей. На ее крики он спокойно отвечал:

– Я обещал тебе море? Так вот оно!

– Ты! Я думала, мы в Турцию полетим! Или Египет! На крайняк в Сочи! Я здесь не останусь! Дай мне денег, я улетаю домой!

– А денег у нас нет, только на еду. Так что зарабатывай и улетай, если так хочется. Ну или иди поплачь, что голова болит, может, санитарный рейс организуют!

Конечно, это было жёстко, но другого выхода Алексей не видел. Сможем прожить здесь до сентября – значит, все сможем преодолеть. А на нет и суда нет, значит, права мама, не надо было ему жениться на Соне.

Поселок Быковский был совсем небольшой. Стройотрядовцев поселили в здании старой школы, построенном еще в 30-е годы. Алексей с Соней разместились в одном из самых маленьких кабинетов. В строительных работах она не участвовала, а когда ей предложили поработать поваром – отказалась, мол, я к вам отношения не имею. Тогда ей заявили, что «кто не работает, тот не ест» и нахлебники им не нужны. Соня была неприятно удивлена, ведь эти же самые парни в аэропорту ей говорили, что она такая красавица и умница! Но делать было нечего, пришлось ей соглашаться на работу, но проспав в первый же день, оставила весь отряд без горячего завтрака. Общим голосованием из поваров ее тут же разжаловали и пришлось ей идти подсобником, выполнять несложные поручения на стройке.

Через пару недель Соня, пообщавшись с местными, помогавшими со строительством, узнала, что в поселке живет настоящая знахарка – бабушка Евдокия. Она тут же кинулась к мужу:

– Я к ней пойду! Пусть посмотрит!

Лёшка не возражал. Даже проводил жену после работу к нужному домику. Заходить не стал, ждал во дворе. Жена вышла чрез час, бледная и напуганная.

– Ну что тебе сказали?

– Да так… Ничего особенного…

С каждым днем Лешка все больше радовался: Соня исправно работала, жалобы на ее невнимательность и необязательность прекратились. Отработав 1,5 месяца, он осторожно спросил жену:

– Как твоя голова?

Соня вздрогнула:

– Что? Почему ты спрашиваешь?

– Да удивительно просто, то через день приступы были, а сейчас уже полтора месяца ни одной жалобы! Чудеса, да и только!

– А, это? Да видишь, помог все же морской воздух. – Соня посмотрела на мужа. – Лёш, а ты по ночам ничего странного не слышишь?

Прошу прощения, последнее время тексты длинные получаются, приходится делить на две части. Окончание